Преступление и наказание

Говорят, что Восток – дело тонкое. Но есть материи, которые куда как тоньше. Например, вопрос о том, нужно ли наказывать детей за проступки. Что вообще считать проступком? Как наказывать, если наказывать? И самое интересное и определяющее: что вообще понимается под наказанием?

Начнем с самого начала: что такое наказание?

Будем понимать под наказанием негативную реакцию на поступок ребенка.
Наказание может принимать различные формы, начиная от психологического воздействия и заканчивая физическим. Для кого-то наказанием являются нахмуренные брови, а кто-то убежден, что наказывать можно исключительно с помощью ремня и лишь при самых легких проступках ставить в угол.
Некоторые родители категорически против наказания детей в любых видах и формах, как психологического, так и физического. Они убеждены, что любое наказание наносит ребенку непоправимый вред. Допустимо лишь объяснять ребенку, что он делает не так, что его поступок – плох, но при этом требуется как можно тщательнее избегать негативных высказываний, чтобы не травмировать дитя.
Нередко противниками наказания бывают родители, которые выросли в семьях, где практиковалось жестокое обращение с детьми – детей били и унижали. Такие родители не желают, чтобы на долю их детей достались подобные страдания, к тому же, они частенько боятся стать такими же, какими были их жестокие родители, поэтому стараются избегать наказаний детей в любой форме.
Также к противникам наказания относятся те родители, которые росли в семьях, где физическое наказание вообще не практиковалось. Максимальным наказанием считалось недовольство поведением ребенка, высказанное кем-либо из родителей. Такие родители вообще с трудом воспринимают концепцию физического наказания и даже теряются, если им приходится с ней столкнуться вплотную.

Когда объяснений не достаточно

Несомненно – объяснения являются необходимой частью воспитательного процесса. Ребенок должен точно знать: в чем он провинился, что сделал не так. Ведь если он не будет понимать, что именно вызвало недовольство родителей, что «не так», то проступок может повториться.
Причем, объяснять нужно даже тогда, когда родителям представляется очевидным – в чем заключается вина ребенка. Например, ребенку сказано убрать в комнате, сложить игрушки и так далее, но он игнорирует указание родителей, занимаясь своими делами. Казалось бы – все очевидно. И тем не менее необходимо объяснить ребенку, что он в корне неправ, ведя себя подобным образом. Он отказывается выполнить просьбу матери или отца, не хочет убирать в своей комнате, ему гораздо интереснее заниматься другими делами? Прекрасно! Но понравится ли ему, если родители так же будут относиться к его просьбам? Ведь у них тоже есть интересные дела, которыми они могли бы заняться, вместо того, чтобы выполнять просьбы ребенка.

Но не всегда объяснений достаточно. Случается – и, увы, достаточно часто, – что ребенку объясняют, как именно нужно поступать, в чем именно он был неправ, но, тем не менее, он все равно продолжает поступать плохо.
Обычно подобное бывает, если у ребенка имеется перед глазами соответствующий образец для подражания: например, в детском саду или школе кто-то ведет себя таким образом, и при этом является чуть не героем для остальных детей.

Также проблемы подобного рода могут возникать у подростков. В переходном возрасте дети активно пробуют границы дозволенного, пытаются обрести взрослую самостоятельность, и на этой почве возникают конфликты с родителями и протестные формы поведения: то есть негатив продолжается даже в том случае, когда ребенок знает, что он поступает плохо.

В этом случае остается только один выход: наказание. Но – какое?

Физическое воздействие?

Определенная категория родителей считает, что наказанием является только физическое воздействие («Выдрать паршивца, и вся недолга!»). При этом физическое воздействие применяется практически при любых проступках, вне зависимости от их тяжести и значимости, в том числе и за самые мелкие. Считается, что страх физического наказания удержит ребенка от плохих поступков.
Вот только один нюанс: таким образом не воспитывают детей, не растят гармонично развитого человека! Так дрессируют животных. И – да! Этот метод весьма действенен в каком-то смысле: ребенок начинает бояться совершить проступок, он боится физического наказания. Так же, как боится удара животное. Что, разумеется, никоим образом не сказывается положительно на детской психике, а также на дальнейшей жизни. К тому же страх удерживает не от совершения плохих поступков, а от огласки совершения таких поступков. Как говорят в Одессе: две большие разницы!
Обычное возражение: наши предки били детей, и ничего – вырастали нормальные люди. В знаменитом романе Марка Твена «Приключения Тома Сойера» добрейшая женщина, тетя Полли, рассуждает следующим образом: «Не исполняю я своего долга, что верно, то верно, да простит меня Бог. ”Кто обходится без розги, тот губит ребенка“, ‒ говорит священное писание. Я же, грешная, балую его, и за это достанется нам на том свете – и мне, и ему… Всякий раз, как я дам ему увильнуть от побоев, меня так мучает совесть, что и сказать не умею, а выпорю ‒ мое старое сердце прямо разрывается на части». Тетя Полли, которая просто обожала своего непутевого племянника, искренне переживала за то, что «недодает» ему физических наказаний, которые были обычным явлением в то время, более того – принятым повсеместно и настоятельно рекомендуемым самыми уважаемыми людьми методом воспитания.
Действительно, в начале прошлого века физические наказания были делом обыденным, и их никто не считал унизительными – таким наказаниям подвергались все, вне зависимости от социального статуса, начиная от детей нищих и заканчивая принцами крови. Розги были принадлежностью любой школы, а стояние в углу на коленях на горохе – явлением совершенно обыкновенным, о котором и говорить-то нечего.
Но изменения человеческого сознания сделали физические наказания унизительными: подобные наказания означают, что ребенок не в состоянии понять других объяснений, то есть, наказывая ребенка физически, ему отказывают в наличии разума! А это не просто унизительно, но даже оскорбительно для него.

Унижение как наказание

Унижение совершенно недопустимо при наказании детей. Ребенок, постоянно подвергаемый унижениям, обзаводится рядом комплексов, самым легким из которых оказывается комплекс неполноценности. Взрослый человек, вырастающий из такого ребенка, может в некоторых случаях стать успешным в профессиональной сфере, но практически никогда не может стать счастливым и благополучно устроить свою личную жизнь.
Кстати сказать, унизительным может быть не только физическое наказание. Иногда особо продвинутые в области наказаний родители используют в качестве репрессий разглашение каких-либо детских секретов, выбирая те, которых ребенок стыдится более всего. Так, одна мать, желающая наказать свою двенадцатилетнюю дочь за недостаточные успехи в школе, объявила на общем собрании (родители с детьми), что девочка плохо стирает свое белье, и в качестве доказательства продемонстрировала несчастные постирушки. Все присутствующие были шокированы, девочку даже жалели, но психологическая травма была очень глубока и сопровождала ее долгие годы в уже взрослой жизни.
Чаще всего таким методом наказания пользуются бабушки, угрожая рассказать тот или иной секрет ребенка родителям. Они требуют послушания под угрозой разглашения тайны («Если не сходишь немедленно в магазин, я все расскажу маме!»). Какое-то время подобная методика оказывается эффективной, но с наступлением подросткового возраста утрачивает результативность. Кроме того, ребенок после первой же угрозы такого рода начинает следить, чтобы угрожающий не узнал больше никаких тайн, которыми сможет впоследствии воспользоваться для шантажа.
Чаще всего унизительные наказания приводят к тому, что ребенок начинает лгать, лишь бы избежать наказания, столь унижающего его достоинство. И эта лживость обычно сохраняется с ним и тогда, когда он становится взрослым человеком.

Жесткость системы наказания и ее последствия отлично описаны в телеспектакле «Малыш и Карлсон» (1971 г.): фрекен Бок, рассказывая о собственных успехах на ниве воспитания детей, приводит в пример своего племянника Рудольфа (Рулле): «Нужна система воспитания. Вот я воспитала своего мальчика, племянника. с раннего детства я из него выбила все эти штучки, все эти фантазии, все эти крыши. Каленым железом выжигала. Я ему говорила: «Это нельзя, это нельзя, это нельзя». У меня он вздохнуть боялся, пошевельнуться не смел. Я за ним подсматривала, подглядывала. Я с ног валилась, но зато знала о нем все! Куда он ходит, с кем он дружит, о чем он думает. И теперь я за него спокойна, и я в него верю». Вера фрекен Бок была основана лишь на ее самомнении: Рулле, как известно всем поклонникам Карлсона, стал вором.
Кстати, очень любопытно, как сам Рулле рассказывает о своем детстве: «Если б ты знал, какое у меня было детство!.. Тетушка фрекен Бок с утра до вечера мне твердила: «Это нельзя, это нельзя». Все нельзя! Тогда я стал врать. Тогда я стал делать все потихоньку: потихоньку ходить в кино, потихоньку таскать деньги из ее сумки, вся моя жизнь стала потихоньку, потихоньку, потихоньку… Она украла у меня детство!» И Рулле совершенно прав. Его судьба – прямое следствие жесткого контроля, несоразмерных наказаний и излишней строгости в воспитании.

Равновесность проступка и наказания

Еще одна проблема физического наказания: в подавляющем большинстве случаев оно не соответствует размеру провинности. Разумеется, мы не говорим о легком шлепке по попе, которым нередко задают правильное направление действий маленьким детям. Но вот что пишет о наказаниях девочка, постоянно подвергающаяся унижениям в семье: «…Меня слишком наказывали, даже за малейшие провинности. Не убрала вовремя игрушки в комнате? Значит становись в угол на колени, прямо на гречку (чтоб больнее было) и до утра так стой. А она (мать) сама ляжет на кровать и периодически просыпается, смотрит, чтобы я не заснула. Если же я хотя бы присяду, то она меня била и продлевала время наказания. Я помню, как я могла сутки проводить в углу без еды… Теперь у меня случаются нервные срывы из-за… скандалов. Я неуравновешенная, замкнутая, стала ненавидеть людей. Да, я согласна, что не все люди – моральные уроды, но все равно я их ненавижу. Все благодаря моим родителям. Они меня научили ненавидеть их… Моими слезами можно было бы Аральское море восстановить. Жду поскорее восемнадцатилетия, чтобы поскорее смотаться от них. Уеду куда подальше, чтобы они не нашли меня. Будет трудно поначалу, но я справлюсь. Уж хуже, чем такое детство, точно не будет».
Родители, практикующие физические наказания, обычно применяют их во всех случаях, при любой провинности, вне зависимости от тяжести проступка ребенка. Разбитая случайно чашка, украденные из сумочки матери деньги, курение за школьным углом и съеденные конфеты – градации наказания нет, все проступки считаются преступлением одинаковой тяжести, которое и подлежит самому жесткому наказанию. Так сказать, вырабатывание условного рефлекса: проступок – наказание, воспитание страха.
Самым унизительным при таких наказаниях является то, что родители обычно требуют, чтобы ребенок благодарил их за наказание! За стояние на коленях на крупе или избиение. Мать, избившая дочь за плохо вымытую посуду, требует, чтобы девочка целовала ей руки – те самые руки, которые только что избивали ребенка. Объяснение таким требованиям простое и оно обязательно озвучивается для ребенка: «Ты меня всю жизнь благодарить должен (должна)! Растешь, как животное! Скольких трудов стоит сделать из тебя человека!» То есть, целование рук в данном случае является не только признаком покорности, но главным образом выражением благодарности за тяжкий воспитательный труд, выпавший на долю родителей. Ребенку постоянно внушают, что он даже и не человек, а чуть не дикий зверь, которого необходимо дрессировать, чтобы он мог жить в человеческом обществе. И если бы не родители, то все бы давным давно узнали, с какой нелюдью имеют дело, и отвернулись бы от такой мерзости. Нередко родители сами в это верят, и подобное убеждение является сигналом определенных психических расстройств. Чаще всего такие расстройства являются следствием детства с подобными же жесткими родителями, постоянно подвергавшими детей несправедливым, унизительным и жестоким наказаниям.
Женщина, прошедшая в детстве школу жестокости с избиениями и унижениями со стороны родителей, рассказывала, что после очередного наказания не спала ночью, лежала и мечтала, как прокрадется на кухню, возьмет там самый большой нож и зарежет сестру и бабушку, с которыми жила в одной комнате. Объясняла она желание убить именно их так: бабушка вела себя так же, как и мать – кричала и периодически била ребенка, а сестра была просто ребенком, а все дети, как утверждала мать, дрянь и гадость, и матери очень трудно воспитывать двух мерзких гадостей, значит, убийство сестры облегчило бы жизнь матери. Только вообразите, насколько был замучен ребенок, если дошел до таких идей!
Также женщина рассказывала, что после очередного избиения мать протягивала ей руки для целования, и девочка прижималась к материнским коленям, радуясь не только окончанию наказания, но и дозволенной после наказания близости к матери, теплу ее тела, и – целовала бьющие ее руки! Более того, со временем девочка начала радоваться наказаниям, даже стремиться к ним, так как после ей позволялось прикоснуться к матери, а иногда даже обнять ее – если проступок был невелик, а наказание оказывалось слишком жестоким.
Впору задуматься: сколько преступлений спровоцировано физическими наказаниями детей?
Оправданием для жестокостей физического наказания обычно является то, что таким образом детей удерживают от неправильных поступков, воспитательный процесс становится достаточно простым и понятным, а главное – убедительным. Ребенок, страшась физического наказания, выполняет все требования и указания родителей, учителей и так далее.

В чем же альтернатива?

Антон Семенович Макаренко работал с детьми, которым требовалось не просто воспитание, но – перевоспитание, переориентирование в жизни, создание новых жизненных ценностей. В его колониях были не просто дети, но – малолетние преступники, правонарушители, беспризорники, привыкшие к самостоятельной и безнадзорной жизни без правил или с жесткими правилами. Результаты педагогического подхода Макаренко были блестящи, ему удавалось справиться даже с такими детьми, от которых отказывались все, в том числе и родители, считая их совершенно безнадежными. К Макаренко часто обращались, как к последней надежде. И его методы не подводили. Однако, эти методы, включая в себя многое, не включали одного: физического наказания. Никаких унижений и физических наказаний! При этом нарушителей правил вовсе не гладили по головке, выясняя, что же именно помешало им выполнять указания воспитателей.
На детей большее влияние оказывает психологическое воздействие, нежели физическое. Физическое наказание, жестокость и сопровождаемые ими унижения воспитывают либо полностью подчиненную, «медузоподобную» личность, не имеющую собственного мнения, страшащуюся всего, в том числе и ответственности, либо заставляют лгать, скрывая многие аспекты своей жизни, чтобы не подвергнуться наказанию. Нередко физическое наказание приводит к прямо противоположному от желаемого результату: возникает протестная форма поведения, и ребенок уже специально делает все наоборот от требуемого.
В то же время психологическое воздействие, обычное недовольство уважаемого и/или любимого ребенком человека влияет самым положительным образом. В этом случае ребенок сам хочет исправиться, чтобы не доставлять любимому и уважаемому человеку неприятных моментов, чтобы не огорчать его. К примеру, вот как описывает Марк Твен подобное: «После завтрака тетка отвела его в сторону, и Том почти повеселел, так как его осенила надежда, что дело ограничится розгами; но вышло не так. Тетя Полли стала плакать и жаловаться. Она спросила, как у него хватило духу разбить ее старое сердце, и, в конце концов, сказала ему, что теперь он может делать все, что угодно: губить себя, покрывать позором ее седины, свести ее в могилу, ‒ все равно исправлять его бесполезно; она уж и пытаться не станет. Это было хуже, чем тысяча розог, и сердце у Тома заныло еще больше, чем тело. Он тоже плакал, просил прощения, снова и снова обещал исправиться и, наконец, был отпущен, но чувствовал, что простили его не совсем и что прежнего доверия к нему нет. Он ушел прочь и был… несчастен…» (М. Твен, «Приключения Тома Сойера»).

Обратите внимание: сначала Том надеется, что его просто выпорют, более того, он приветствует порку – это дело привычное, и не нужно даже утруждать себя вопросом, что же было сделано не так, а тем более – стоит ли исправляться. Подумаешь, розги! Но слезы тети Полли проникают прямо в его душу. Он несчастен из-за того, что так огорчил старушку, а ведь она его любит, и он тоже ее любит! И если после порки Том просто встряхнулся бы и побежал играть с друзьями, то в этом случае он плачет, просит прощения – совершенно искренне! Он жаждет исправиться. Розги жажды исправиться ему не добавляли.
Так стоит ли проявлять жестокость по отношению к детям? Стоит ли практиковать физические наказания (речь не идет о безобидных легких шлепках малышам), если они все равно не дают нужного результата, а лишь усугубляют ситуацию, загоняя проблему вглубь, вместо того, чтобы избавлять от нее?
Возможно родителям прежде, чем браться за ремень, стоит подумать: а все ли сделано кроме этого? Остались ли еще какие-либо возможности для того, чтобы найти с ребенком общий язык и договориться с ним, кроме физического наказания? И главное: почему из всех воспитательных методик выбирается именно физическое наказание? Может, дело не в ребенке? Может, дело в родителях?

А если совсем без наказаний?

В то же время полный отказ от наказаний в каком бы то ни было виде вовсе не означает любви к ребенку, как обычно стараются уверить противники наказаний. Напротив, зачастую подобное происходит из-за равнодушия, из-за нежелания принимать на себя хоть какую-то ответственность. Ведь воспитание ребенка – это каждодневная ответственность. Но гораздо проще самоустраниться от этого процесса, сказав: «Я так люблю ребенка, что не в состоянии его наказывать вообще!»
Но воспитание – это не только игрушки и модная одежда, точнее – это совсем не игрушки и модная одежда. Это каждодневный труд, ежедневное воздействие на ребенка, формирующее его личность. И это воздействие включает в себя многое, начиная от совместных игр и заканчивая системой запретов, ну а к запретам тесно примыкает наказание. Любящие родители не устраняются от ответственности, принимая на себя не только приятные обязанности поиграть с ребенком или погулять с ним, но и неприятные – внедрить в сознание систему запретов, начиная от «нельзя хвататься руками за горячий утюг» и заканчивая «нельзя брать чужое». И вырабатывают систему наказания, поддерживающую запретительную. В помощь им – специальная литература о воспитании детей, где можно найти описания различных методик и выбрать наиболее подходящую для конкретного случая, а также различные специалисты, например – детские психологи, которые могут помочь в критических ситуациях.

Автор: Эльвира Вашкевич

23.03.2020